Что касается позднейших превращений этого основного воззрения под влиянием понятий о мире, доставленных наукою, эти видоизменения мы считаем лишним исчислять и еще менее находим нужды подвергать их особенной критике, потому что все они, подобно понятию новейших эстетиков о трагическом, представляясь следствием стремления согласить непримиримое — фантастические представления полудикого и
научные понятия, — страждут такою же несостоятельностью, как и понятие новейших эстетиков о трагическом: различие только то, что натянутость соединения противоположных начал в предшествующих попытках сближения была очевиднее, нежели в понятии о трагическом, которое составлено с чрезвычайным диалектическим глубокомыслием.
В отличие от прагматически-условного характера
научных понятий, содержание символа объективно и полновесно, в противоположность понятиям — «скорлупам», не имеющим своего содержания, или словам, внутренне чуждым слова.
К этому приходит и Бергсон и потому должен был бы окончательно порвать с философией как наукой, окончательно признать, что на художественных прозрениях философия ориентируется более, чем на
научных понятиях.
Научные понятия — экономически самое полезное и логически самое верное проникновение в мир необходимости, а метафизическая интуиция есть уже проникновение в мир иной, лежащий за пределами всего данного, и постижение данного мира лишь как частного и болезненного состояния иного мира.
Неточные совпадения
Все мы немножко Крекшины в своих
научных воззрениях, то есть все основываем нередко общие положения на своих личных
понятиях и даже предубеждениях.
Выражаясь известным платоновским термином, общим
понятиям свойственна сопричастность идеям (μέθεξις), но при этом им вполне не адекватно ни одно наше
понятие, ни
научное, ни философское.
В замкнутом субъективизме, имманентизме и психологизме неповинна поэтому даже и эта религия, как бы ни было скудно ее положительное учение о Боге [На это справедливо указывает Гартман, у которого вообще мы находим чрезвычайно отчетливую постановку проблемы религии в ее общей форме: он устанавливает, что «всякий объект религиозной функции есть бог; бог есть не
научное, но религиозное
понятие; наука может заниматься им, лишь поскольку она есть наука о религии.
Человеческий язык вытесняется всё более и более из
научных исследований, и вместо слова, средства выражения существующих предметов и
понятий, воцаряется
научный воляпюк, отличающийся от настоящего воляпюка только тем, что настоящий воляпюк общими словами называет существующие предметы и
понятия, а
научный — несуществующими словами называет несуществующие
понятия.
Да едва ли не большинство
научных людей держится этого… затрудняюсь, как сказать… мнения не мнения, парадокса не парадокса, а скорее шутки или загадки. Утверждается, что жизнь происходит от игры физических и механических сил, — тех физических сил, которые мы назвали физическими и механическими только в противоположность
понятию жизни.
Я вижу целый ряд новых
понятий и слов, имеющих свое условное значение в
научном языке, но не имеющих ничего общего с существующими
понятиями.
Метафизическая интуиция не есть только более истинное проникновение в реальную действительность, чем
научный анализ с его
понятиями, — она есть также активно-творческое противление данному состоянию действительности во имя прорыва к высшему смыслу бытия.
Метафизическое интуитивное познание, по Бергсону, тем и отличается от аналитического
научного, что оно проникает в глубь действительности, отдается ей, в то время как второе своими
понятиями делает привнесения, отделяющие от действительности и оставляющие на большем расстоянии от нее.
Но не говоря уже о том, что уничтожение рода человеческого не есть
понятие новое для людей нашего мира, а есть для религиозных людей догмат веры, для
научных же людей неизбежный вывод наблюдений об охлаждении солнца, в возражении этом есть большое, распространенное и старое недоразумение.